Из огня да в полымя, или почему соцсети не помогают

Read Time:4 Minute, 51 Second

Кандидат псих.наук, доцент психфака МГУ Резцова Ирина Александровна рассуждает об интернет-зависимости, познании себя и методах исцеления.

Постоянное использование социальных сетей — это просто привычка или опасная зависимость?

—Есть увлечения, активность, деятельность, досуг, которые органично встраиваются в жизнь и служат улучшению, или поддержанию этой жизни, решению проблем и сложностей, которые причиняют дискомфорт. Бассейн, когда болит спина, встречи с подругой, чтобы быть живее и в тепле, дача, потому что природа наполняет и так далее. А есть увлечения, деятельность, активность, досуг, которые помогают избегать и ставить на паузу проблемы, которые «накопились» в жизни. Они никак не служат тому, чтобы проблема, которая к ним подтолкнула, разрешилась. Просто на время, на вечер, в выходные — «хорошо». В этом и есть функциональная особенность социальных сетей, они — изумительный инструмент эскапизма.

Насколько психологи, психотерапевты и психиатры серьезно воспринимают влияние социальных сетей на реальную жизнь?

—На данный момент уже серьезно. Еще лет пять назад выработалась профессиональная толерантность. Когда люди приводили ребенка или сами обращались с этой проблемой — к ним прислушивались. Сейчас проблема признана, разрабатываются диагностические методики. До этого их не было.

Правда ли, что львиная доля напряжения, связанного с зависимостью от социальных сетей, возникает тогда, когда человеку не нравится «то, что со мной происходит», и человек пытается это изменить?

—Да, Вы абсолютно правы. Например, мне не нравится, что я хочу позвонить этому человеку. Я ругаю себя за это желание, иду на сделки с самой собой типа: «если позвонишь — два месяца без новых шмоток», или со вселенной: «если удастся не позвонить — наконец-то найду классную работу, правда, Господи?». Этим я пытаюсь исправить то, что со мной происходит. Тем самым, я только усиливаю напряжение, огромное количество сил тратя на то, чтобы подавить своё желание. Образ этого человека буквально орет из фона и сопровождает меня постоянно. Уже сложно о чём-то другом даже думать, но позвонить-то я все равно хочу. Только считают это, почему-то, унизительным. Это непризнанное мной желание трансформируется в ожидание того, что позвонит он. Так я становлюсь зависима от его звонка. Зависимый пытается исправить то, что с ним происходит, потому что не видит свободы выбора: хотеть шоколадку = сожрать шоколадку; хотеть встретиться = торчать под подъездом в метель. Зависимый не замечает этого выбора, потому что очень быстро проскакивает эту точку.

—В диджитальном социуме существует самопроецируемое «общество наблюдения», которого, может быть, и нет в реальности, но оно точно существует в голове каждого человека, имеющего аккаунт в соцсетях: лайки, селфи, сравнительные таблицы успешности и, как следствие — нарастающее ощущение внешней оценки (ключевое слово – ощущение), как нормы современного мира — как Вы могли бы объяснить это явление?

—Когда ты старательно в течение десятилетий прячешь настоящего себя от окружающих, в итоге ты сам забываешь, куда ты себя положил. Когда ты, сам того не замечая, начинаешь существовать только в глазах других, тебя не становится больше, ты вымываешься. Рано или поздно ты обнаружишь: никто на самом деле на тебя не смотрит, потому что все заняты совершением твоей же ошибки. А если ты не находишь себя ни в глазах смотрящих, ни внутри себя самого, то возникает резонный вопрос… Как-то так, постепенно, подкрадывается нарциссизация общества, и неосознанная, тщательно ретушируемая пустота внутри социума. Найти настоящего себя за завалами собственных КПД, высказанных мнений, представления себя как функции (я — то, что я делаю (на самом деле нет)) и других «годных», а главное —высокоскоростных самопроекций в мир, бывает сложно. Удержать себя в этом состоянии осознанности — еще сложнее.

Существует ли терапевтический аспект в эмоциональном переносе своей жизни в виртуальное пространство?

—Жила-была девочка. У неё было множество друзей! Во Вконтакте.. В зависимости, конечно, нет ничего хорошего и терапевтического. Она разрушительна, болезненна и требует лечения. В этом моменте необходимо искать контакт с прошлым: когда ты маленький, очень нужно, чтобы с тобой просто были. Были, когда ты переживаешь самые разные чувства. Когда плачешь навзрыд, орешь от обиды, истерически хохочешь; или устал, или приболел, или ворчливо возмущаешься. Внутри мощная, интенсивная и очень новая для тебя жизнь: жизнь чувств. очень важно, чтобы рядом был взрослый. Безопасный, стабильный, предсказуемый взрослый. Во взрослой жизни мы бежим от нежности в сарказм и обесценивание, от своей грусти — в алкоголь и загулы, от тревоги и страха в компульсивный спорт, от одиночества – в социальных сетях. Очень сложно остаться со своим чувством и понаблюдать, что с ним произойдёт. Нам не сидится на месте, потому что «вот-вот ударит». Вот почему в детстве очень важен взрослый, который будет «свидетельствовать» твою жизнь и переживания. Вот почему и терапевта называют «свидетелем жизни».

Исцеление зависимого — это результат осознания им бессилия и ответственности? Как помочь себе избавиться от зависимости?

—Зависимый не сдвинется с места, если не признает, что тяга к социальным сетям/играм/разрушительным отношениям — вне его контроля, что сопротивляться и полагаться на силу воли не имеет смысла. Это осознание может больно ударять по хрупкому самоуважению такого человека, однако это факт. Зависимость и, более конкретно, состояние тяги — больше, сильнее и выше его. С другой же стороны, личности с зависимой структурой придётся признать, что генеральная ответственность за его жизнь — на нём. Что оказаться в ситуации, где придётся бессмысленно бороться с тягой — это его ответственный выбор, которого можно было не делать. Что можно строить маршруты прогулок, избегая вино-водочных, а ещё можно не снимать трубку, если звонит тот, с кем паттерн отношений заведомо известен. Можно выбирать себе окружение, и можно не касаться тем, после которых становится настолько больно, что хочется исчезнуть. Можно разнообразить свою жизнь стабильными и здоровыми источниками дофамина, чтобы внимание не «утекало» туда, где возникает тяга. В глубине души (я другого по крайней мере не встречала) каждый зависимый человек хочет, чтобы его сильно пожалели, ведь жизнь к нему жестока и несправедлива. Однако испытывать жалость и пенять на несправедливость можно лишь относительно детства этого человека и ситуации, в которой ответственность за отношения и границы принадлежала его родителям. Это действительно бездна боли, жестокости и несправедливости. Несмотря на это, сегодня в силах этого человека построить такую жизнь, в которой встречи с тягой происходить не будет. Единственный «минус» — поводов для жалости к себе тоже не будет в таком случае.

Иван Сиденко