Татьяна Ротарь: «Если жить без ошибок, не будет движения вперед»

Read Time:10 Minute, 37 Second

Каждый из нас видит телевидение по-своему. Для одних это лишь плоский экран с меняющейся картинкой, а для других дело всей их жизни. В 21 год Татьяна Ротарь успела взять не одно интервью, поработала редактором программы «Давай поженимся», попробовала себя в роли ведущей ток-шоу и новостей. Корреспондент Story-News Мария Саботахина поговорила с ней о «закулисье» Первого канала, проектах канала СТС и недостатках обучения в МИТРО.

Как давно вы работаете?

Все началось с того момента, как я пошла учиться в Высшую школу телевидения Останкино. На первом курсе я познакомилась с моей одногруппницей Ксюшей Сябитовой, дочкой Розы Сябитовой. Она предложила пойти к ним на «Давай поженимся». Я так волновалась, вы не представляете. Думаю: «Куда? На «Давай поженимся?» Пришла, посмотрела, понравилось, взяли. Работала редактором по гостям.

Все было интересно: и закулисье, и студия. Пришла еще впервые, показали диваны, на которых женихи и невесты сидят и разговаривают с редакторами. Я смотрела телевизор и думала, что они сидят в какой-то комнате. Прихожу – никакой комнаты нет. Просто диван, дверь, и сидит редактор – разговаривает с гостями. Даже стен нет. Это для меня было шоком.

Каким образом программа «Давай поженимся» ищет женихов и невест?

Есть сайт, где гость оставляет заявку. Эту базу контактов нужно обзванивать. Кто-то пишет, что хочет поучаствовать, приходит на собеседование. Ты с ним разговариваешь, смотришь на его адекватность.

Но иногда бывает, что нужны неадекватные люди. Если нужно разбавить эфир, мы зовем кого-то необычного.

В момент знакомства на сцене гости видятся впервые?

Да. До эфира они не знакомы. Бывает даже, что кто-то знакомый приходит. Бывшие, например. Герой удивляется, думает: «А что ты здесь делаешь?»

Были ли случаи, когда, познакомившись на этой передаче, люди реально поженились?

Редкие случаи. Бывает, организовывают отдельные программы, когда приглашают тех, кто поженился. Иногда специально спрашивают: «Ты помнишь, кого выбирал? Возьми ее, придете, скажете, что поженились».

На этой программе я больше увидела закулисье и то, как все там работает, все взаимоотношения ведущих с редакторами. У каждого ведущего свой редактор. Лариса Гузеева работает только с шеф-редактором, ее знакомой. Ты смотришь телевизор, думаешь, что все такие добрые, веселые. Нет, не всегда. Иногда можно и огрести от кого-то. Человеческий фактор никто не отменял. Даже если в программе ведущие говорят друг другу лестные слова, за кулисами может происходить совершенно другое.

Больше всего меня поразило, что отношений дружеских там практически нет. У Ольги Бузовой, например, тоже определенный образ. Если она будет его соблюдать, то ей будут платить. Если нет, то «до свидания». Ты смотришь на Розу Сябитову и думаешь: «О! русско-народный дух!» В жизни же она обычный человек со своими мыслями и проблемами.

Как преподаватели относятся к студентам, которые работают во время учебы?

Сначала боялась им признаться. Думала, сейчас скажут: «Какая работа? Второй курс». Был момент, когда я перевелась из одного института в другой. Там пришлось уже сказать, что я работаю, потому что нужно было вести дневник практиканта, а в качестве практики мне засчитывали работу. Уже спрашивали график. Некоторые преподаватели нормально к этому относятся, все отмечают и ставят букву «р», если ты отсутствовал из-за работы. А некоторые говорят, что нет, учеба превыше всего.

Вы сказали, что перевелись из одного института в другой. Почему?

Первый институт был очень распиаренный. Говорили: «Ведут у нас журналисты с первого и второго канала, и так далее». Я прихожу к маме, мама спрашивает: «Как?» Я говорю: «Нормально». Начинаю ей рассказывать про искусство, про литературу. Говорю: «Культуролог просто шикарный мужчина». Мама спрашивает: «А что по журналистике?» Я говорю, что ничего. Она удивляется: «В смысле? Полгода уже прошло. Ну может во втором полугодии что-то будет». Во втором полугодии тоже особо ничего не было.

Мама говорит: «Давай позвоним Ольге Спиркиной, у нее школа. Давай попробуем туда перевестись, может и журналистике обучат». Там меня спросили, где я учусь. Я говорю: «В МИТРО». Говорят: «Переводись. Ты же знаешь, чувствуешь, что журналистики целый год не было». Я решила переводиться.

Там лучше, потому что у нас сразу практика. И вот, думаю, сейчас приду, там все такие продвинутые, а я ничего не знаю. У меня только МИТРО: история и культурология. Пришла и поняла, что ребята поступили в ГИТР с целью просто поступить и где-то учиться. Они заметили, что у меня получается и новости читать, и работаю я где-то. То есть они поняли, что пришла толковая девочка. Сейчас я веду все ток-шоу на 3 курсе.

Ток-шоу при институте?

Это у нас придумал ректор, что каждую неделю должны быть выпуски. Каждый 3 курс делает ток-шоу. Я стала третьекурсницей – тоже веду. Все журналисты должны попробовать себя и ведущими, и редакторами, и редакторами по гостям. У нас есть бригады. Ток-шоу ведущие – это я и мой коллега Миша. У нас хорошо получается работать вместе. Иногда пишем сценарии. Есть сценаристы ток-шоу. Темы тоже сами выбираем.

Что из себя представляет сценарий ток-шоу?

Это тезисный сценарий, где нет четких вопросов. Просто тематики, которые нужно обсудить.

Ты же не знаешь заранее что ответит гость. Если он начал говорить про яблоки, ты не можешь заставить говорить его про баклажаны, потому что в сценарии баклажаны.

Там начинаются нервы. Я не показываю, что нервничаю. Я пришла, сижу, сценарий тезисный написан. И мне говорит режиссер: «А ты волнуешься?» я говорю: «Нет», но внутри у меня что происходило. Сердце с бешеной скоростью колотилось. И когда идет отсчет: три, два, один… Шапка пошла, и ты должна сказать: «Здравствуйте, с вами Татьяна Ротарь…» Нервы, конечно, на пределе. И это чувство мне нравится.

После эфира ты чувствуешь, как будто бы можешь все. Прям кайфуешь.

Сидит гость, у него тоже все стучит. Я почему-то переключаюсь на то, что ему нужно помочь. Ему все равно, нервничаю ли я, он пришел ко мне как домой. Однажды у нас был прямой эфир, пришла девушка – она оператор. Оператор не оратор изначально. Они все в основном молчаливые и необщительные.

Ее фильм победил на Каннском фестивале в трех номинациях. Я должна была с ней поговорить, а она чуть ли не плачет. У нас прямой эфир, все люди сидят, смотрят, мы не можем ничего остановить, а она вот-вот разрыдается. Я задала ей вопрос про фильм, она не могла ответить. И я начала ее спрашивать не про фильм, а про условия, в которых она его снимала. Это было на Кольском полуострове, на севере, она снимала оленей.

Я спрашиваю: «А как там люди друг к другу относятся?» Она говорит, что они готовы помочь друг другу, потому что во время холода нужно держаться вместе. Она еще сказала такую фразу: «Ну не то, что у нас в Москве». Я сижу, думаю, как разрядить обстановку, она чуть ли не плачет. Говорю: «А если нам зимой отопление отключить, может быть мы тоже станем такими добрыми?»

Она засмеялась, улыбнулась и потом начала нормально отвечать на вопросы. Был момент, когда она закончила говорить, все начали аплодировать, а у меня еще три вопроса. Она договорила, я говорю: «Спасибо, Вера», а я не имела в виду, что это конец. Зрители хлопают, редактор в ухо мне орет: «Карьера!» Я думаю: «Черт, они аплодируют!» Это было так: «А что мы аплодируем? Была команда аплодировать? Мы еще не узнали у Веры про ее карьеру». Нужно как-то выворачиваться из таких ситуаций, и это такой кайф приносит.

Как вы поняли, что хотите заниматься именно журналистикой?

Изначально я хотела поступать на актерский, занималась актерскими курсами. Маме говорю: «На актерское». Она всегда соглашалась, а как пришел момент поступления, мама сказала нет. До сих пор помню, ее аргумент: «Будешь ждать роль, будешь ждать, ждать, ждать, сопьешься, сдохнешь. Мне это надо?»

Она считает, что это не профессия. Я считаю, что это профессия, но это надо сильно любить. Сейчас понимаю, что все-таки не мое. Мама была права.

Когда мне сказали «нет», я начала выбирать куда можно подать документы с русским языком, литературой и английским. Журналистика тоже мне была интересна, поэтому решила пойти туда. Мама очень хочет, чтобы я читала новости на Первом канале. Новостями я занималась, пробовала читать, но мне привычней общаться с людьми, задавать им вопросы. Вот так получилось, что пришлось выбрать что-то другое. И этот выбор, наверное, на всю жизнь.

А что больше нравится: читать новости или вести ток-шоу?

Читать новости нравится тогда, когда ты сама себе их пишешь. Просто я считаю, что вести новости — это быть говорящей головой в телевизоре, красиво сидеть и читать текст, написанный редактором. Может быть это здорово, это нравится, но не на всю жизнь. Ты развиваешься только в чтении, в подаче новостей, дальше развития нет.

Кем вы видите себя через 10 лет?

Тут недавно был вопрос «Кем вы видите себя через пять лет», я задумалась. А через 10! Это мне будет 31 год. Хочу почувствовать себя мамой. Чтобы у меня был ребенок, семья. Это, наверное, самое главное. Мне хочется снимать документальные фильмы. Сейчас мы едем снимать дипломную работу в Краснодарский край. Будем взбираться на Эльбрус, чтобы снять героя, которому 50 лет, он ходит в горы, обучает этому детей. И, наверное, хотелось бы вести какое-то ток-шоу.

Свое ток-шоу?

Да, авторское. Если придумаю что-то достойное, может кому-то понравится. Мы пообщались с продюсерами «СТС», они говорят, что нужно быть готовой к тому, что, если ты придешь с идеей, тебе могут сказать, что не подходит и взять. К примеру, ты придешь с придуманным ток-шоу, скажешь: «Давайте вместе это сделаем». Тебе скажут: «Нет, прости, это нам не подходит». А через месяц ты увидишь в телевизоре этот проект, но без тебя. Авторских прав у тебя на него нет, они вполне могут так сделать. Дай бог, на десятый, девятый раз какой-то проект с тобой реализуют.

Если бы вы могли отмотать время назад и вернуться в то время, когда вам было 16 лет, вы бы снова стали журналистом или выбрали бы что-то другое?

Если бы мне сейчас сказали, что ты сейчас вернешься, я бы пошла по тому же пути, только убрала бы все ошибки, поступила бы в нормальный институт. Но я считаю, что все, что происходит в нашей жизни происходит не зря. На ошибках мы учимся. Только недавно я поняла, что, если происходит что-то плохое, например, неудачный эфир, расстраиваться не стоит. Это тоже какой-то опыт.

У меня был эфир на тему «патриотизм в кино». Скажу честно, я в политике не очень, а патриотизм связан с политикой. Сейчас я читаю литературу, чтобы в этом разбираться, потому что понимаю, что мне надо в этом разбираться. Это тоже опыт. Я бы, наверное, ничего не изменила. И то, что я перевелась из института в институт – это тоже опыт, потому что я делала все сама и повзрослела за это время. Ты начинаешь самостоятельно существовать без родителей. Я не в коем случае не просила их помогать с переводом, они не вникали в этот процесс.

Родители увидели, что я повзрослела. Когда мне было 19, они прислушивались к моему мнению, спокойно относились к моим решениям. Мама очень волновалась, когда я ей сказала, что еду снимать на Кавказ. Я говорю: «Мам, давай на чистоту, ты мне доверяешь?» Она говорит: «Да. я не доверяю другим». Я говорю: «Мам, так можно всю жизнь говорить, что я тебе доверяю, но другому обществу не доверяю и никуда меня не пускать». Я бы ничего не меняла в своей жизни. Все хорошо, и даже ошибки, которые были в моей жизни не зря.

Школе журналистики имени Владимира Мезенцева в этом году исполнилось 15 лет. Продолжите фразу «15 лет – это возраст, когда…»

15 лет – это возраст, когда перед тобой открыт весь мир, и ты, как маленький ребенок, не знаешь, что выбрать. Очень сложный период. Я считаю, что нужно основываться на своих чувствах. Чем тебе нравиться заниматься? Садишься, выписываешь на листочек свои любимые и нелюбимые занятия. Я тоже так делала. Если это музыка, значит нужно идти туда. Если ты смотришь на ведущих в телевизоре, и тебе это нравится, значит нужно понимать, что это что-то медийное. Мои родители хотели, чтобы я была врачом, но я чувствовала, что это не мое.

Моей младшей сестре 14 лет, скоро 15. Сделать выбор – это очень сложно. Вы меня спросили, что будет через 10 лет, я не могу вам точно ответить. С 15 и до 25 – это возраст, когда можно пробовать все. Все по чуть-чуть, и разбираться. Вот к 25 уже нужно бы определиться и четко знать, чего ты хочешь. Если вы в 16-17 лет в этой школе, то это уже большой опыт. Вы уже сейчас можете брать интервью, что-то писать. У вас до 20-ти куча времени. Пробуйте все по чуть-чуть и найдете свое. Самое главное – не надо бояться.

Какое напутствие вы бы дали будущим журналистам?

Не стесняться, не бояться. Во все нужно добавлять частичку себя. Нужно делать все с душой, чтобы вам нравилось. Первое время я очень боялась камеры. Я представляла, что за камерой сидят мои родители на бежевом диване, и я им что-то рассказываю. Страх уходил. Надо не бояться пробовать что-то новое и делать ошибки. Если жить без ошибок, не будет движения вперед